Анализ стихотворения «Прозаседавшиеся». Анализ стихотворения Маяковского "Прозаседавшиеся"

В основе стихотворения «Прозаседавшиеся», анализ которого мы проведем, лежит развернутая реализованная речевая метафора. Она и стала сюжетообразующей в этом стихотворении, которое в композиционном плане распадается на две части. В первой части — экспозиция, когда лирический герой в поисках некого «товарища Иван Ваныча», чиновника, пропадающего на заседаниях то по поводу «объединения Тео и Гукона», то по поводу «покупки склянки чернил Губкооперативом», исколесил «сто лестниц». Кульминацией оказывается эмоциональный взрыв, который переживает лирический герой к концу дня бессмысленной погони за Иван Ванычем:

Снова взбираюсь, глядя на ночь,

на верхний этаж семиэтажного дома.

«Пришел товарищ Иван Ваныч?» -

«На заседании

А-бе-ве-ге-де-е-же-зе-кома».

Вполне бытовая, обыденная, заурядная ситуация, с которой сталкиваются все совграждане — невозможность поймать чиновника и решить с ним тот или иной вопрос, во второй части стихотворения «Прозаседавшиеся» получает невероятное, фантастическое объяснение: речевая метафора «разрываться между делами», «не могу же я разорваться» получает буквальное толкование. Лирический герой, «дикие проклятья дорогой изрыгая», врывается взъяренный на заседание лавиной и с ужасом обнаруживает:

И вижу:

сидят людей половины.

Сделано фантастическое допущение, что чиновники, будучи не в состоянии побывать на всех заседаниях, действительно разорвались пополам, чтобы поспеть везде, где необходимо по чиновничьей надобности. Эту явно гротескную ситуацию, мотивированную буквальным восприятием речевой метафоры, потрясенному лирическому герою объясняет секретарша:

«Они на двух заседаниях сразу.

В день

заседаний на двадцать надо поспеть нам.

Поневоле приходится раздвояться…».

Абсурдность бюрократического мира, высвеченная обращением к фантастическому гротеску, подчеркивается еще и контрастом между увиденным чудовищным раздвоением человеческого тела («И вижу») и вполне спокойным, обыденным, бытовым объяснением этой производственной необходимости: «И слышу спокойнейший голос секретаря».

Фантастический гротеск служит способом обнажить нелепость и абсурдность сущего бюрократического мира, но не является импульсом к рефлексии лирического героя, не становится поводом для неких глобальных обобщений, для постановки философских вопросов, как это было, например, в лирике Некрасова, когда некое событие, сюжет, уличная сценка оказывались поводом для лирических размышлений, для глубинных движений внутреннего мира поэта. У Маяковского стихотворение «Прозаседавшиеся», анализ которого мы провели, заканчивается мечтой о всего лишь еще одном заседании относительно искоренения всех заседаний!»

Анализ стихотворения В.В. Маяковского «Прозаседавшиеся»

Китаева О.П., учитель русского языка

литературы МОУ СОШ д. Сарафаново

им. Героя России Ю.П.Яковлева

Стихотворение «Прозаседавшиеся» было написано в 1922 году. Жанр этого стихотворения – сатира. Вспомним, что собой представляют произведения этого жанра. Сатира- художественное произведение, в котором гневно осуждаются и резко осмеиваются порочные, отрицательные явления общественной и личной жизни. Еще Белинский писал: «Под сатирой следует разуметь не невинное зубоскальство веселеньких остроумцев, а гром негодования, грозу духа, оскорбленного позором общества». А у Маяковского сатира всегда была «грозным смехом», «грозным оружием». Творчество Маяковского очень своеобразно, его нужно понять и проникнуться теми чувствами, которые пронизывали сознание поэта, встать на его место, перенестись самому или перенести поэта в свое «я». И если это удается, то Маяковский становится понятен и близок как никто другой. Вообще-то был прав Пастернак, говоря: «Маяковского стали вводить принудительно, как картофель при Екатерине. Это было его второй смертью. В ней он не повинен».

Но несмотря на негативное отношение к творчеству Маяковского большинства рядовых читателей и даже современных критиков, я считаю, что сатира Маяковского актуальна и сегодня, как никогда применимы к нашей жизни такие его произведения, как «О дряни», «Клоп», они очень современны.

Но вернемся к «Прозаседавшимся». На протяжении уже почти 80 лет, с тех пор, как было написано это стихотворение, бюрократизм по-прежнему не изжит из нашей жизни. А в те 20-е годы такому человеку, как Маяковский, верящему в революционные идеалы, были ненавистны бюрократы, засоряющие государственный аппарат, подменяющие живое дело бессмысленным заседательством и бумагоистреблением.

Начинается стихотворение очень спокойно, звучит лишь легкая ирония в начале рассказа лирического героя: «вижу каждый день я: служащие расходятся на заседания». Казалось бы, обычный трудовой день, но поэт слегка иронизирует: «отобрав с полсотни самые важные!» И ставит в конце восклицательный знак, действительно важные, может быть, но…их полсотни. И эта цифра сразу заставляет замереть, сделать как бы стойку: ага, такого быть не может, не может быть самых важных дел 50. И это сразу как бы срастается с просителем, который ходит «со времени она». Этот фразеологизм заставляет думать, что чтобы получить аудиенцию, нужно иметь очень-очень важное дело. Проситель вот-вот, кажется, поймет никчемность своего дела, но Маяковский сразу же прибегает к гиперболе, показывая занятость неуловимого Иван Ваныча и его подчиненных. Маяковский издевается, ведь их забота – это вопрос об объединении ТЕО и ГУКОНа. Можно ли придумать такое объединение? Это нам сейчас непонятны эти слова, а тогда, когда все учреждения носили лишь краткое аббревиатурное название, эти слова были понятны всем, и всем было понятно, что никак не могут быть объединены Театральный отдел наркомпроса и Главное управление коннозаводства. А поэт развивает гиперболу дальше. Посетитель исколесил 100 лестниц, «свет не мил», но его просят зайти позже: новое важное дело «покупка склянки чернил губкооперативом». Поражаешься многозначности Ива Ваныча и его многодеятельности, и особенно не надо забывать, что все дела «самые важные, и это заседание по поводу копеечной склянки чернил еще в большее приводит недоумение и просителя, и нас, читателей. Нас поражает, что все входит в ведение «Иван Ваныча»: и заседание комсомола, и заседание а-бе-ве-ге-де-же-зе-кома. И попутно Маяковский здесь высмеивает стремление все сократить: и эти буквы алфавита, не имеющие под собой никакого значения, лишний раз показывают нам никчемность, ненужность этой работы.

Далее Маяковский доводит гиперболу до гротеска: перед просителем, ворвавшимся на заседание «лавиной», предстает «страшная картина», он видит там сидящие половины людей и решает, что произошло страшное злодеяние:

И вижу: сидят людей половины.

О, дьявольщина!

Где же половина другая?

Одной из замечательных особенностей этого сатирического стихотворения является преломление внешне серьезного и даже трагического в их противоположность: в забавное и комическое.

Гротескный, т.е. комически-ужасный характер картины, на которой изображены заседающие «людей половины», подчеркивается словом «спокойнейший» (заметьте, слово в превосходной степени)

Благодаря Маяковскому, слово «прозаседавшиеся» стало нарицательным обозначением бессмысленной бюрократической деятельности, КПД которой часто равен нулю.

Можно также проследить следование традициям классиков-сатириков, но это не суть важно. Важно то, что Маяковский актуален сегодня, особенно сейчас, когда начал вновь наиболее ярко проявляться бюрократизм, когда ситуация, изображенная поэтом, начинает проявляться в заседаниях людей, от которых зависит наша жизнь.

В марте 1922 года в газете «Известия» появляется стихотворение «Прозаседавшиеся». Сатира очень смелая, острая, нелицеприятная. В стихотворении сатирически обобщается опасное, по Маяковскому, явление - имитация, профанация бурной деятельности государственным аппаратом, государственными чиновниками, подмена реальной работы бесконечными пустыми заседаниями. «Прозаседавшиеся» творчески продолжают и углубляют тему, поднятую в стихотворении «О дряни». Гротесково-фантастические образы «Прозаседавшихся» построены на художественной реализации разговорного выражения «разрываться на части от множества дел». Сатирическая заостренность образов выявляет всю абсурдность, алогизм ситуации, описываемой в стихотворении. О «Прозаседавшихся» довольно неожиданно, буквально на следующий день после публикации, одобрительно отозвался В.И. Ленин:

«...давно... не испытывал такого удовольствия, с точки зрения политической и административной...»; «насчет политики ручаюсь, что это совершенно правильно».

Эта похвала Ленина, первого лица государства, оказалась для Маяковского очень ко времени, дала ему возможность больше печататься в центральных газетах и журналах.

Смысловым и композиционным центром стихотворения является некое безликое, но, очевидно, важное для бюрократии «заседание». Заседание, которое для лирического героя предстает «дьявольщиной», «страшной картиной», ибо он увидел, что там «сидят людей половины... Где же половина другая?..» Этот гротескный прием раздвоения персонажей-бюрократов художественно предваряется, подготавливается вступительной частью стихотворения. Здесь в первой строфе реально существовавший в те годы комитет - Главполитпросвет - представляется уже в виде четырех учреждений, в которые, «чуть ночь превратится в рассвет», расходятся чиновники: «кто в глав, / кто в ком, / кто в полит, / кто в просвет...» Во второй строфе - гиперболический образ бюрократии, сыплющей «дождем дела бумажные». Бумаг так много, что чиновники «расходятся на заседания», отобрав из бумаг (всего!) «с полсотни - / самые важные!..» Далее лирический герой стихотворения вспоминает, что еще «со времени она» он никак не может получить «аудиенцию» (слово-архаизм, как и время «она», подчеркивающее давность, длительность самой проблемы) у некоего неуловимого «товарища Иван Ваныча», который постоянно - «ушли заседать», «заседают», «на заседании». Гиперболизируются не только мытарства лирического героя («хожу со времени она», «исколесишь сто лестниц. / Свет не мил», «снова взбираюсь, глядя на ночь...»), но и темы и характер заседаний. И эти преувеличения выглядят уже не как субъективные искажения действительности в восприятии лирического героя, а как закономерное следствие деятельности автоматического бюрократического механизма. Этот автоматизм заседаний приводит к алогизму - «объединение Тео и Гукона», то есть театрального отдела Наркомпроса и главного управления коннозаводства Наркомзема, учреждений совершенно разнородных. Не менее курьезно и другое «заседание» - «покупка склянки чернил/ Губкооперативом» (обратная гипербола, преуменьшение - литота). Наконец герой узнает о заседании совершенно бессмысленного, но, по-видимому, всеобъемлющего учреждения - «А-бе-ве-ге-де-е-же-зе-кома». В результате «взъяренный» лирический герой «врывается лавиной» на заседание, на котором и видит «страшную картину» - «людей половины» (гротескно-фантастический образ сравним с Носом майора Ковалева, описанным Гоголем). Но для секретаря это нормальнейшая ситуация (этим гротеск усиливается!), его «спокойнейший голосок» разъясняет обстановку: «Они на двух заседаниях сразу...» При этом секретарь сам горд личной причастностью к этой бюрократической машине, не отделяет себя от нее: «В день / заседаний на двадцать / надо поспеть нам. / Поневоле приходится раздвояться. / До пояса здесь, а остальное / там». Лирическому герою Маяковского близок радикальный способ устранения всяческой бюрократии. Его мечта, которой он встречает «рассвет ранний» -

Говоря о чертах, определяющих характер сатиры, М. Е. Салтыков- Щедрин писал: «Для того, чтоб сатира была действительно сатирой и достигала своей цели, надобно, во-первых, чтобы она давала почувствовать читателю тот идеал, из которого отправляется творец ее и, во-вторых, чтоб она вполне ясно сознавала тот предмет, против которого направлено ее жало». Сатира Маяковского полностью удовлетворяет этим требованиям: в ней всегда ощущается тот общественный идеал, за который борется поэт. И четко определено то зло, против которого направлено ее острие. Многообразна сатира Маяковского в жанровом отношении. От весьма своеобразного сатирического «гимна» в дореволюционной поэзии в первые годы после Октября он пришел к веселой остроумной карикатуре с присущей ей тенденцией к сатирическому образумаске, широкому использованию гиперболы. В 20-е годы в стихах о загранице обращается к , используя его часто в сатирических целях. Много и настойчиво работает поэт и в жанре стихотворного сатирического фельетона. Этот жанр, наметившийся в его поэзии уже в начале 20-х годов, наибольшего развития достигает в последний период творческого пути.

К этому жанру можно отнести его известные сатирические стихотворения «О дряни» и «Прозаседавшиеся», посвящены они центральным темам сатирического творчества поэта — мещанству и бюрократизму. Если в стихотворении «О дряни» была поставлена тема обличения мещанства, то год спустя в стихотворении «Прозаседавшиеся» впервые прозвучала вторая стержневая тема послеоктябрьской сатиры поэта — борьба с бюрократизмом. И хотя панорама «бюрократизма «впоследствии нашла отражение в большом количестве произведений поэта, «Прозаседавшиеся» остались одним из лучших образцов на эту тему. Существенной особенностью первого произведения о бюрократах является то, что в нем нет конкретного образа бюрократа. Но зато есть обобщенная картина заседающих бюрократов. Сатирический эффект в стихотворении нарастает постепенно. В начале стихотворения мало что предвещает сатирическое звучание:

Чуть ночь превратится в рассвет,
вижу каждый день я:
кто в глав,
кто в ком,
кто в полит,
кто в просвет
расходится народ в учрежденья.

Мы узнаем, что каждое утро поэт видит, как «расходится народ в учрежденья». Настораживает лишь перечень этих учреждений — даже от наименования начал их названий становится немного не по себе. А вот сатирическое звучание второй строфы уже не вызывает сомнения:

Обдают дождем дела бумажные,
чуть войдешь в здание:
отобрав с полсотни —
самые важные! -
служащие расходятся на заседание.

Для Маяковского бюрократизм всегда будет означать слепую власть бумажки, циркуляра, инструкции, которая употребляется в ущерб живому делу. Не случайно «В стихах о советском паспорте «поэт столь резко выразится о бюрократической бумажке («к любым чертям с матерями катись любая бумажка…»).

Образ «бумажного дождя», намеченный в «Прозаседавшихся», в этом отношении весьма примечателен и будет продолжен в целом ряде последующих произведений поэта. Однако в этом стихотворении этот образ не получает развития, ибо Маяковского здесь интересует другое — заседательский раж бюрократов. Неверно было бы полагать, что Маяковский берет под сатирический обстрел заседания вообще. Речь идет о бюрократических заседаниях, которые в полном соответствии с сущностью бюрократизма живого дела подменяют разговорами, решениями, резолюциями, да и сама тематика этих заседаний, собраний, совещаний надуманная. На протяжении всего стихотворения поэт подчеркивает явно бюрократический, архиформальный характер проводимых заседаний:

Товарищ Иван Ваныч ушли заседать —
объединение Тео и Гукона…,
…Заседают:
покупка склянки чернил
Губкооперативом…

Проситель, обивающий пороги этого учреждения «со времени она», чтобы взять аудиенцию у одного из его работников (некоего Иван Ваныча), никак не может его застать на месте, ибо неуловимый Иван Ваныч постоянно на каких-то заседаниях. Маяковскому самому пришлось столкнуться с бюрократической волокитой, когда он попробовал (всего за год до создания «Прозаседавшиеся «) опубликовать в Госиздате пьесу «Мистерия-буфф». В своих заявлениях в комиссии, в отделы; в некоторых письмах этого времени Маяковский рассказывает, как ему пришлось столкнуться с «бюрократизмом в чистом виде», с «бюрократизмом, смешанным с издевательством», он пишет о том, что «обивал пороги головы». Конечно в «Прозаседавшихся» эти биографические факты предельно обобщены, но их нельзя не учитывать. Четырежды за день, взбираясь на «верхний этаж семиэтажного дома», несчастный проситель так и не может застать Ивана Ваныча. Каждый раз он слышит один и то же ответ: «заседают». Но главное не в том, что Иван Ваныч заседает, а в том, на каких заседаниях он проводит свое служебное время. Ибо именно здесь и выявляется бюрократическая сущность «прозаседавшихся». Уже после первой попытки встретиться с Иваном Ванычем проситель слышит, что Иван Вааныч «ушли заседать» на «объединение Тео и Гукона». Только в мозгу отъявленного бюрократа могла родиться мысль объединить столь различные по своему характеру учреждения, какими является Театральный отдел Главполитпросвета (ТЕО) и Главное управление коннозаводства при Наркомземе (ГУКОН).

И Маяковский, опираясь на реальный факт (в 1921 году бывший заведующий ТЕО режиссер С. Н. Кель был назначен на работу в… Гукон начальником отдела коннозаводства), идет дальше, заставляя бюрократов вообще ставить вопрос об объединении этих несовместимых учреждений и тем самым добиваясь остросатирического эффекта.

Сатирическое звучание не ослабевает и тогда, когда уже в четвертый раз, уже «на ночь глядя» приходит проситель в учреждение и узнает, что таинственный Иван Ваныч на этот раз «на заседании а-бе-ве-ге-де-е-же-зе-кома». В этой абракадабре — высмеивание любви к сложным аббревиатурам, характерным для двадцатых годов. И все-таки все эти четыре эпизода поисков «Иван Ваныча» — своеобразный подступ к главной картине, которая развернется, когда «взъяренный» посетитель, «дикие проклятья дорогой изрыгая», врывается, доведенный до белого каления, на заседание и видит «страшную картину» — сидящие половинки людей, ибо «поневоле приходится раздвояться. До пояса здесь, а остальное там». Фантастическая картина заседания бюрократов, где сидят «людей половины», — это, конечно, тот же гротеск, построенный на реализации (дословном понимании) выражения «разделиться пополам «, «раздвоиться (по отношению к людям), что привело поэта к созданию условно-гиперболического, нарушившего внешнее правдоподобие образа, но ярко передавшего его суть — прозаседавшихся бюрократов. Гротесковая картина заседания «людей половинок» вызывает веселый смех. Как ни фантастична нарисованная поэтом картина, она лишь подчеркивает реальность — заседательскую суетню бюрократов. Сатирический эффект усиливается еще и тем, что «взъяренному», метущемуся от «страшной картины» герою противостоит «спокойнейший голосок» секретаря:

Они на двух заседаниях сразу.
В день
заседаний на двадцать
надо поспеть нам.
Поневоле приходится раздвояться…

Идущая после этой картины заключительная строфа звучит как итог, вывод всего стихотворения. «О, хотя бы еще одно заседание относительно искоренения всех заседаний» — эти строки приобрели поистине всенародную известность, они применимы ко всякого рода бюрократическим заседаниям, собраниям, совещаниям. Прочно вошел в русскую разговорную речь и неологизм Маяковского «прозаседавшиеся».

Чтобы передать главную мысль произведения «Прозаседавшиеся», В. Маяковский использует целый ряд различным сатирических выразительных средств. Этот великий поэт отличался способностью отразить все самые отрицательные черты русского народа, общества в целом. Высмеять пороки и превознести достоинства в своей неповторимой манере.

Так, для того, чтобы показать истинное лицо советской бюрократии, то есть всю их бессмысленность и узколобость, использовал ряд ироний.

В каждом названии заседания используется сарказм. «А-бе-ве-ге-де-е-же-зе-ком» - это для показа бесполезности данного собрания. Что могут обсуждать важного на заседании с таким названии? Правильно, ничего. «объединение Тео и Гукона» - бессмыслица, автор сочетает несочетаемое, то есть употребляет оксюморон. (Эти слова являлись аббревиатурами в советское время, когда пошла мода на всевозможные сокращения, Маяковский не упустил шанс это высмеять, так, «Тео» - это аббревиатура названия «Театральный отдел Наркомпроса», а «Гукон» - аббревиатура «Главное управление коннозаводства Наркомзема» эти организации абсолютно разные, у них никак не может быть общих заседаний, так как нет общей цели). Автор противопоставляет серьезное слово «заседание» и «нелепые вещи», которые обсуждают на них. «Покупка склянок и чернил» (сарказм) - правильно ли ради таких мелочей собирать совещание, в то время чернила стоили сущие копейки. На заседаниях чиновники присутствуют только по пояс или, наоборот, только туловище, ниже пояса. Этот гротеск употреблен для показа того, что на собрании бюрократам не нужна голова. Гротеск усиливает двойственность заседаний, то есть показывает сущность работников.

Противопоставляется чиновникам обычный горожанин, который надеется на помощь и компетентность госслужащих. С помощью лирического героя и его попытке попасть на прием к бюрократу автор поднимает проблему несостоятельности бюрократического аппарата, его неспособности самостоятельно справиться с решение злободневных проблем. Ирония, метафора и антитеза используются для описания чувств и состояния лирического героя («Мечусь, оря» и «спокойнейший голосок секретаря» – прием антитезы для противопоставления чувств и эмоций работника и горожанина) Видимость бурной деятельности, которую производят чиновники, читатель видит через оксюморон. Суета и беготня чиновников с одного заседания на другое – это нежелание решать реальные проблемы народа.

Обновлено: 2017-11-26

Внимание!
Если Вы заметили ошибку или опечатку, выделите текст и нажмите Ctrl+Enter .
Тем самым окажете неоценимую пользу проекту и другим читателям.

Спасибо за внимание.